«Кто выплывет, тот и молодец»: что происходит в сфере социального предпринимательства в России

Опубликовано От Sergey
0 0
Read Time:5 Minute, 54 Second

По наблюдениям Вероники Жуковой, инвестора, основателя клуба Impact Investing Club, который занимается привлечением инвестиций в социально ориентированный бизнес, интерес российских инвесторов к сфере социальной коммерции сейчас почти на нулевом уровне, тогда как на западных рынках ESG-фонды — в тренде.

Разбираемся, с какими проблемами сталкиваются предприниматели и какие инициативы могут улучшить ситуацию. 

«Кто выплывет, тот и молодец»: что происходит в сфере социального предпринимательства в России

Ирина Печёрская

Многие инвестиционные идеи доходят до нашего рынка с опозданием, а некоторые могут и не прижиться. Один из последних трендов западного финансового истеблишмента — инвестиции в социально значимые инициативы. Речь идет о развитии сектора ответственных инвестиций, основанных на принципах ESG (environmental, social, governance), выпуске зеленых облигаций и вложениях в различные социальные организации. 

По данным Global Impact Investing Network (GIIN), за 15 лет мировой рынок социальных инвестиций вырос с нуля до $502 млрд. В него уже вкладывают крупные игроки, такие, например, как Black Rock и Goldman Sachs. Существуют и крупные инвестиционные фонды, которые занимаются вложением исключительно в социальные компании. Среди них можно выделить, например, английский ClearlySo. Он профинансировал 150 таких организаций на 450 млн фунтов.

Такие вложения в социальные предприятия называются импакт-инвестированием. Сам термин еще в 2007 году ввел The Rockefeller Foudation. Цель такого финансирования — развивать коммерческие компании, которые заняты прежде всего решением социальных проблем, но не забывают и о прибыли.

Такие предприятия выпускают продукцию или оказывают услуги, получают доход и решают стоящие перед обществом задачи. За счет коммерческой деятельности они могут сделать гораздо больше, чем если бы они были просто планово убыточными благотворительными проектами. 

Поскольку такие компании по своей сути являются коммерческими организациями, то они привлекают рыночных инвесторов. На Западе есть индекс рыночной капитализации компаний с экологическими, социальными или управленческими ценностями (KLD 400 Social Index), он почти полностью коррелирует с бенчмарком американского рынка S&P500.

Понятно, что доходность от вложений в фонды, которые занимаются импакт-инвестированием меньше, чем от полностью коммерческих компаний. Средний ее размер составляет около 5-7% годовых.

Свою отдачу  инвесторы получают не только через деньги. Многим нравится заниматься интересными проектами, которые меняют мир к лучшему, и помогать решать социальные задачи.

Нельзя сказать, что у нас этот сектор совсем не пытаются развивать. Например, «ВТБ Капитал Инвестиции» запустил два фонда ответственного инвестирования. Прошлым летом Московская биржа начала торги паями биржевого паевого инвестиционного фонда (БПИФ) финансовых инструментов «РСХБ – Индекс МосБиржи – РСПП Вектор устойчивого развития» под управлением «РСХБ Управление Активами».

Он состоит из акций с лучшей динамикой показателей в сфере устойчивого развития и корпоративной социальной ответственности. Бумаги выбираются на основе ежегодного анализа от РСПП. 

У «Сбер Управления Активами» есть фонд, который как раз вкладывает активы в акции из этого индекса. Но это все относительно небольшие суммы: в фонде Сбера — 1 млрд рублей активов, у РСХБ — 14 млн рублей, фонд ВТБ собрал около 100 млн рублей. Фондов, которые вкладывали бы средства в развитие социальных предприятий, на российском рынке вообще нет.

Отдельные инициативы исходят от предпринимателей. Например, Рубен Варданян создал проект Philin для развития устойчивых финансовых компаний. «ВЭБ.РФ» через проект социального воздействия пытается повысить образовательные результаты учащихся школ Республики Саха (Якутия). Это некий аналог облигаций социального воздействия. 

Было заключено соглашение между государством, инвестором и исполнителем социальной услуги. Инвестор финансирует деятельность исполнителя, направленную на достижение общественно полезного эффекта в сфере образования. Государство обязуется выплатить инвестору вознаграждение, но только в том случае, если будут достигнуты заявленные показатели успеха проекта.

Но это, пожалуй, одни из немногих инициатив в сфере импакт-инвестиций. В России социальные предприниматели фактически предоставлены сами себе — кто выплывет, тот и молодец. 

Алексей Лапшин развивает свой бизнес без посторонней помощи на деньги, занятые у родственников и друзей. Его компания «Мастер Карло» занимается изготовлением деревянных конструкторов для детей — это сборные скворечники, деревянные игрушки.

Производство располагается в деревне, где живет бабушка предпринимателя. Алексей говорит, что открывая бизнес хотел прежде всего дать людям возможность заработать. И это у него получилось. 

Начинали все делать на коленке в жилом доме. Сейчас у него небольшой цех, станки с ЧПУ, несколько сотрудников, которые получают достойную для деревни зарплату. И масса проблем с развитием: долги, сложности с получением кредитов. Помощи от государства нет, а как выйти на частных инвесторов, он не знает. 

Немногие российские социальные предприятия, которые могут служить примером, организованы в виде обычных правовых форм: индивидуальный предприниматель или ООО. В редких случаях это некоммерческие организации или благотворительные фонды. 

Однако такие правовые формы не позволяют привлекать одновременно и гранты, и кредиты, и импакт-инвестиции. Надо или разделять деятельность по разным юридическим лицам, или отказаться от одного из инструментов привлечения средств. Именно с такой проблемой столкнулась основатель центра инклюзивных проектов «Какая разница» Валерия Катаева. Работая учителем в школе для особенных детей, она задумала создать свой проект, чтобы разгрузить родителей и дать детям другой формат социализации и обучения. 

Поначалу центр развивался на ее личные средства. «Ни один банк в России не дает кредиты некоммерческим организациям. Чтобы открыться, пришлось взять кредит на себя», — рассказала Валерия.

Заемных денег не хватило, на завершение ремонта и закупку оборудования требовались новые средства. Проекту помог Impact Hub Moscow. Эта организация делает образовательные программы для социальных предпринимателей. И после программы компания смогла привлечь инвесторов, благодаря которым центр для особых детей все же начнет работу.

Однако для самих импакт-инвесторов не существует никаких налоговых преференций, нет инструментов их защиты, а для социальных предпринимателей не внедрена ни одна форма государственной поддержки. Получается, что перспективная сфера оставлена без внимания. 

В таких условиях предприниматели, которые хотят заниматься полезными для общества делами, чувствуют себя неуверенно. Инвесторы, лишенные всяких стимулов, тоже несильно заинтересованы вкладывать средства в социальные компании.

Сейчас главной задачей может стать создание комфортной среды для роста таких предприятий. И тут нам может помочь западный пример — там уже такая среда создана. Например, в Великобритании и США действуют налоговые льготы для импакт-инвесторов, созданы специальные правовые формы компаний для организации потока таких вложений. В Южной Корее развиваются государственные фонды импакт-инвестирования. 

В США, например, действует такая форма организации как Community Development Financial Institutions (CDFIs) — это банки, кредитные союзы, фонды венчурного капитала, микрофинансовые организации, которые привлекают капитал частных и институциональных инвесторов за счет выпуска облигаций и долговых расписок. В них прописаны финансовые условия, а также измеримый социальный эффект. Два американских штата запустили налоговые вычеты для инвесторов, чтобы поддержать развитие таких социальных программ.

Налоговые вычеты для инвесторов предоставляются инвесторам и в Великобритании. Предельный их порог довольно высок — 200 тыс. фунтов. И там также создана специальная форма для социальных компаний Community Interest Company. Все активы в такой фирме, а также полученная прибыль должны оставаться внутри компании и использоваться в ее интересах.

В Канаде есть Community Contribution Company. По закону, у таких компаний есть запрет на передачу активов, ограничен размер дивидендов, выплачиваемых акционерам, а 60% прибыли должно быть направлено на реализацию социальной миссии.

Может быть, российские власти и бизнес не видят потенциала и поэтому не хотят развивать этот сектор? Но судя по западным рынкам, деньги в этот сегмент рынка могут пойти. По данным Boston Consulting Group, частное благосостояние россиян, размещенных в банках и инвестиционных компаниях в России, составляет около 37 тлрн рублей.

Можно предположить, что на горизонте пяти-семи лет размер рынка импакт-инвестиций в России, по нашим прогнозам, превысит 50 млрд рублей. Но только в случае, если он не останется беспризорным.

Фото на обложке: SewCream/shutterstock.com

Нашли опечатку? Выделите текст и нажмите Ctrl + Enter

Источник: https://rb.ru/

Happy
Happy
0 %
Sad
Sad
0 %
Excited
Excited
0 %
Sleepy
Sleepy
0 %
Angry
Angry
0 %
Surprise
Surprise
0 %

Average Rating

5 Star
0%
4 Star
0%
3 Star
0%
2 Star
0%
1 Star
0%

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *